Тени Шенивашады (СИ) - Кангин Алексей Игоревич

Теперь Эрклиону предстояло открыть саркофаг. Ни царского одеяния, ни Зоронтала в усыпальнице видно не было. Значит, они, скорее всего, внутри саркофага. Эрклион положил руки на крышку и закрыл глаза, желая «просветить» внутреннее пространство и понять, есть ли смысл вообще откручивать эти болты. Но направленный им импульс Тзай вместо того, чтобы спокойно пройти сквозь крышку, вдруг рассеялся на тысячу мелких переплетённых меду собой ручейков и сгинул где-то в стенках саркофага. Эрклион попробовал ещё раз — с таким же результатом. Он убрал руки. Пытаться «прощупать» саркофаг с помощью Тзай было бессмысленно. Он просто рассеивал импульсы. Эрклион не мог не восхититься такой тонкой работой. Действительно, сделать эффективную защиту от Тзай было очень и очень сложно, но тому, кто создал этот саркофаг, такая задача оказалась по силам. Вместо того чтобы противостоять напору Тзай, саркофаг охотно принимал её и направлял по тупиковым путям, рассеивая. И это означало только одно: болты всё-таки придётся выкручивать.

У Эрклиона не было с собой никакого инструмента, и всё пришлось делать руками, используя Тзай для того, чтобы получить сильное сцепление с головкой болта. Один за другим, болты выкручивались. Выкрутить все восемь заняло довольно много времени. Теперь можно было снимать крышку. Ухватив её с одного края, Эрклион приподнял её и начал двигать вперёд. Крышка со страшным грохотом упала на пол, но не разбилась. А Эрклион увидел в саркофаге то, что никому не следует видеть.

Иссохшая мумия лежала в саркофаге, одетая в царское одеяние; справа от неё лежал Зоронтал. В чертах лица мумии Эрклион узнал себя. Эрклион отшатнулся от саркофага и испуганно оглянулся по сторонам. Как? Как это всё возможно? Как может он мертвый лежать в саркофаге, и он живой стоять рядом? Возможно, он ошибся, обознался, на самом деле в саркофаге лежит кто-то другой?

Эрклион осторожно, словно боясь, что мертвец вдруг набросится на него, вернулся к саркофагу и заглянул внутрь. Внимательно вгляделся в обтянутый кожей череп. Поднёс огонёк поближе, чтобы разглядеть каждую деталь. Отвратительно открытый рот, словно в последнем крике. Мутные, глядящие в потолок глаза, желавшие увидеть небо, но так и не увидевшие ничего. Скрюченные пальцы правой руки, пытавшиеся в последний раз ухватить Зоронтал. Чем дольше Эрклион смотрел, тем более отвратительным представало перед ним это зрелище. И тем меньше оставалось сомнений. Да, это всё-таки и был он сам, Эннори, преданный своим ближайшим соратником и заживо погребённый. У рэ-Митсу не хватило духу убить своего господина, именно поэтому его и уложили в непроницаемый для Тзай саркофаг, закрытый к тому же болтами. Сколько он пролежал здесь, осознавая своё безысходное положение, прежде чем умер? Сколько он кричал, взывая о помощи? Как пытался сохранить последние крупицы сознания и выбраться, или наоборот, призывал спасительное безумие и жаждал смерти?

— Спи спокойно, кто бы ты ни был, — тихо произнёс Эрклион, чувствуя, что его горло чуть ли не в первый раз за всю жизнь пересохло. — Я отомщу за нас обоих. Зоронтал вновь станет орудием праведного гнева.

Эрклион положил руку на лоб мумии, словно желая успокоить того, кто не нашёл покоя в смерти. Но внезапно Эрклион почувствовал слабый укол Тзай. Жив! Он был жив! В этом иссохшем костяке всё ещё теплилась жизнь, вопреки всему!

Эрклион вдруг услышал словно бы внутренний голос, звучащий прямо у него в голове. Свой голос. Начался странный разговор, похожий на мысленный диалог, но Эрклион знал, что сейчас он разговаривает вовсе не сам с собой.

— Я подозревал о таком, — произнёс голос. — Я подозревал, что я не один.

— Что? Кто ты? — также мысленно спросил Эрклион.

— Я — это ты. Это очевидно.

— Как это возможно?

— Это невозможно, но это существует. Прими это.

— Кто это сделал с тобой?

— Это сделал с нами рэ-Митсу. Он давно желал свергнуть нас.

— Как ему это удалось?

— Я отправился спать, но проснулся среди ночи. Что-то очень сильно давило на голову. Я упал.

— Я не помню ничего больше.

— Я очнулся здесь, в этом саркофаге.

— Который я открыл сейчас.

— Я кричал, звал на помощь. Никто не приходил. Все бросили меня. Все те, кто раньше почитал меня. Долгие годы я хотел освободиться из этого заточения.

— Теперь я могу отомстить.

— Я нашёл лазейку. Я сумел проникать во сны людей, которые остались верными мне. Я подготовил их к тому, чтобы они смогли освободить меня.

— Они справились со своей задачей.

— Теперь я снова чувствую воздух, могу дышать, а мои пальцы вновь смогут держать Зоронтал.

— Спящий пробудился.

— Спящий пробудился.

Спящий пробудился. Поток ярчайших воспоминаний хлынул в голову Эрклиона. Он вспомнил абсолютно всё в мельчайших подробностях: свою жизнь в Рашехраате, войну с Владельцами, создание Энноранн. И вспомнил свой последний день в Небесном Дворце. Дальше пошла бесконечная вереница неизбывной черноты, чувство бессилия, чувство унижения, понимание, что все, ради кого ты жил, отвернулись от тебя. Все предали. Все забыли. Дни без единого звука. Недели тяжкого забытья. Провалы в чужие сны. Слабая надежда на освобождение. Непонимание того, что это — реальность или бред? Снова тягучая чернота, перемежаемая чужими снами. Звуки. Звуки впервые за столько лет! Открытие саркофага. И он, стоящий перед самим собой. Прикасающийся к своему лбу.

В этот миг сознание Эрклиона разделилось надвое. Он понял, что он одновременно лежит в саркофаге и стоит перед ним. И что только что они были единым целым. И что это не правильно. Эрклион почувствовал, как его затягивает, поглощает чужая воля. Решение пришло едва ли не рефлекторно. Электрический удар. Как и в том случай с Владельцем в дисколёте.

Летающий рядом огонёк мигом погас. Эрклион упал на пол, под саркофаг. Он был жив, и он был в своём уме. Связь с собой, лежащим в саркофаге, удалось прервать. И он теперь помнил и знал всё, что помнил и знал и тот, другой он. Он очень долго лежал здесь, оставаясь наедине с собой. Он не мог выбраться, и он размышлял. Изучал структуру Тзай внутри себя. И обнаружил много нового. Научился плести удивительные узоры Тзай. Переосмыслял свою жизнь и своё отношение к жизни. Пытался распутать запутанные тайны мироздания. Но даже все новые знания не смогли дать ответ на главный вопрос: почему же их двое? У того, из саркофага, были какие-то смутные догадки. Слишком смутные. На них нельзя было полагаться. Может, это был лишь бред угасающего сознания. Кто знает? Может, он и сейчас бредит, умирая в закрытом саркофаге, выдумывая себе эту невероятную историю встречи с самим собой? Кто теперь скажет, где реальность, а где вымысел? Как можно убедиться в собственном существовании, как можно доказать самому себе, что ты есть? Никак. И даже другие люди не подтвердят тебе ничего, если они — лишь плод твоего воображения.

Эрклион медленно, с трудом начал подниматься на ноги. Ноги не слушались. Словно это именно он несколько десятков лет пролежал в тесном гробу и просто разучился пользоваться ногами. Руки тоже не работали. Пальцы скрючились, как у иссохшей мумии, и Эрклиону пришлось потратить несколько минут на то, чтобы вернуть им способность двигаться. А этот странный металлический привкус во рту… Он же уже совсем забыл, что значит чувствовать вкус чего-либо. Или это был не он, а тот, другой? Кто из них сейчас стоял рядом с саркофагом, а кто лежал в нём?

Эрклион снова зажёг огонёк. Старый Эрклион всё ещё лежал в саркофаге. Всё ещё был жив. Но в мире не может быть двух Эннори. Эрклион потянулся к Зоронталу. Рука привычно ухватила рукоять меча. Короткий взмах…

Эрклион вышел наружу. С чёрным клинком в руке. В одежде простого чернеца. Царское одеяние осталось там, на мумии. Эрклион смотрел прямо вперёд. И там он увидел картину, которая сначала даже ничуть не тронула его. На каменной мостовой лежали четыре тела, все в крови. Но смертным ведь свойственно умирать.